Психологом я становился постепенно, в несколько этапов. Постараюсь вспомнить основные. Почему-то уверен, что никто не становится психологом в один момент. Это у всех определённый путь. 

 Думаю, всё началось примерно в 3 года. Мой дедушка повел меня в лес. Тот лес, где когда-то его отец, а до этого дед были лесниками. Они в лесу не работали, а жили. В глубине того леса и сейчас есть усадьба прапрадеда. 

  Городской мальчишка попал в сказочную страну, другой мир, в котором всё живо и дружелюбно. Лес, благодаря дедушке, предстал огромным домом, в котором на каждом шагу пища и укрытие, в котором свободно, спокойно и легко! Восторг! Здесь я впервые увидел лисят (раньше, чем щенков), получил урок, почему лисята не могут пахнуть человеком – лиса бросит таких детей. 

 До сих пор помню трепет, когда полмира передо мной было закрыто тенью, но это оказался не дом, а Лось! Какими огромными кажутся лоси для трёхлетнего мальчишки! Насколько же велики их следы вокруг старого и полу-разрушившегося строения над родником. Какая мощь! Вы ели когда-нибудь сныть? 

 Всю сознательную жизнь люблю лес, мне незнаком страх перед ним. По-особому чувствую себя в лесу, несколько раз в жизни «перезаряжал батарейки» его свободой и силой. 

 В моей жизни был один проект, который на 90% состоял из альтруизма и любви к природе – Экологический кружок. Я его вёл больше 5 лет, в течение которых большая часть занятий проходила под открытым небом. Конечно же, в лесу. 

 Следующий этап начался в 3-4 года, когда отец мне рассказывал сказки. Это были самодельные сказки – «складная брехня». Главная особенность этих сказок была в высочайшей вариативности: даже малейшие изменения порядка событий или рисунка ситуации приводили к совершенно другим, часто непредсказуемым результатам. 

 Они все повествовали об одном и том же человеке: хитром мужике Кузьме, который жил с женой и детьми, лошадкой, собакой и кошкой… конечно, в лесной усадьбе. Его бесконечные приключения, вариативность планов, общение с людьми, могучими животными и стихиями, удачи и ошибки никогда не ставили под сомнение его способность и право конструировать свою жизнь в переменчивом мире. 

 А потом сказки стали рассказами от первого лица, в которых растущий герой выходил за пределы своего леса, чтобы прикоснуться к нитям большого мира, искать знание и делить его с другими. 

 Думаю, мой хорошо подвешенный язык, одновременно образный и вполне логически-связный оттуда, из того времени, из тех сказок. 

 Лет с шести я начал рассказывать истории своим сверстникам сам. Сейчас я не помню ни одной. И тут же вспомнил одну из них. Это была сказка о микроскопических слонятах, живущих в темной комнате за печкой, они были способны меняться в размерах, общаться и могли много чего ещё. Моя двоюродная сестра слушала меня с округлившимися глазами и так внимательно. Потом вся семья переубеждала её в том, что эти слоники неспособны проходить сквозь ячейки металлического сита для угля. К числу убеждающих требовали присоединиться и от меня. Помнится, я присоединился и убедил. Хотя, нужно расспросить её о том случае: помнит ли? 

 Но у бабушки в посёлке, на дубках перед домом меня остановить было некому. Ещё маленьким шкетом я видел внимательные глаза и просто чувствовал, как моему рассказу мои друзья и подружки верят. Меня слушали каждый день и просили ещё. А мне было интересно, ведь это захватывало и меня. 

Многое до школы я делал двумя руками, мама и папа со смехом перекладывали ложку и вилку в правильную руку. И я действовал правильной рукой. А в школе оказалось, что пишу я только левой! Переучивали меня в течение двух лет. Теперь пишу я только правой. А всё другое могу делать двумя руками. Или ногами. К примеру, играя в футбол, я обнаружил, что у меня сильнее удар правой, ведение мяча удобнее правой, а точнее удар – левой. Большую часть своих голов я забил именно ею, левой ногой, каждый раз неожиданно для соперников. 

 К чему это? После Павлова общеизвестно, что большинство правшей обладают «мыслительным» типом умственной деятельности, большинство левшей – «художественным». Думаю, природа и переобучение сделали меня амбидекстром (и левша и правша одновременно), потому и тип умственной деятельности – «смешанный». Работая преподавателем, я старался делать только 2 вещи: быть нескучным и всё время рассказывать материал для «художников» и «мыслителей» попеременно, переводя информацию с языка понятий в образный, а из образов назад в понятийный. Меня уважали и любили студенты. Думаю, в основном за это. Помогает ли это психологу? Уверен, что да. 

 В школе у меня обнаружили музыкальный слух. Позвали на хор, я пошёл. Обнаружилось, что я слышу всех, кто поёт со мной, могу сосредоточиться на ком-то одном или другом. Будто присоединяясь слухом к человеку. Бог не дал красивого голоса – первый дискант с хрипотцой (это как мокрым пальцем по стеклу, а какие были голоса, чистые как весенние ручьи!). Зато я был как паровоз на рельсах в музыке и по мне сверялись. Что-то в этом созвучии было завораживающим. Не буду хвастаться ничем. Нет, не удержусь от упоминания, что меня хотели забрать в специнтернат певческий в Москву. Но эта судьба обошла стороной. А после мутации голоса (она у всех лиц мужского пола неизбежно сопровождает пубертат) я уже не пел. Только в душе и на вечеринках с друзьями. Но снится иногда до сих пор, не картинки, а звук, объёмный, гармоничный. Те голоса, которые уже много лет другие. 

 Лет в 12-13, точно не скажу, мы баловались динамометром. Мальчишки жали его на глазах у физкультурника, выжимая все плюс – минус одно и то же. И вдруг, сам не зная почему (сказки же, эмоции), я представил, как мои пальцы так сильно сжимают эту стальную штуку, что погружаются в металлическую пластину. Эффект вызвал удивление у нас у всех. Серёга, дави ещё! Взял в руку и попробовал просто сжать – как обычно, даже некоторое разочарование успело пробежать. А потом я опять представил, как пальцы… и опять! Даже физрук смотрел с любопытством. Так я обнаружил эффект самовнушения и саморегуляции. И после с удовольствием пользовался им, и сейчас балуюсь тоже. 

  В 14 лет я наметил план моих личностных изменений и начал практиковать аутогенную тренировку, внедрять в жизнь приёмы систематической десенсибилизации. 

 Смог взять под контроль тенденцию к расширению личных границ, потере контроля и вторжению в чужую жизнь. Друзья перестали превращаться в неинтересных рабов. И остались на всю жизнь друзьями. 

 Смог побороть эмоциональность и совершил жестокую ошибку, которая дорого мне обошлась. Как-нибудь расскажу об этом. Сейчас я вполне эмоционален. Или не вполне. 

 Лет в 15 я начал писать фантастические рассказы, каждый день. Конечно я пытался писать стихи и песни. Но это не имеет отношения к делу. А вот то, что у меня при лихо закрученных сюжетах и волшебно живой природе (конечно, леса кругом), люди получались все на одно лицо и один характер - имеет. Все диалоги – как монологи. Чтобы это изменить, я заинтересовался психологией. Чтобы персонажи были объёмнее и глубже. 

 Поехал в Саратов поступать в юридический (потому что там много психологии, к тому же до 25 процентов НЕ льготников из милиции). Сдал документы, нашёл работу у дядьки в пароходстве (даже был уверен, что не попаду в заветные 25% с моей серебряной медалью и мне предстоит год труда). В пути встретил одного человека, который не мог понять: «Зачем тебе изучать психологию? Ведь…. Нет, ну если тебе самому интересно знать почему. Хотя… ну, да твоё дело. Как решишь сам!» 

 Приехал домой, пошёл к подружке в гости. У нас была классная компания, сплошь неформалы. Сейчас попережинились как между собой, так и с чужаками. Уже бабушки и дедушки есть. А тогда слушали «Нирвану», ели тортик, пили крепкий кофе. И вдруг Женька говорит: «А наши поступили на психологию!». Спрашиваю в ответ: «Москва или Питер?» Женя: «Белгород! Я сама поступила тоже!» Испытал шок: «Это не шутки, если вы меня нагло вводите в заблуждение, я…» Ну, не совсем так сказал, другими словами. Летели с отцом на самолёте в Саратов забирать документы, чтобы успеть сдать в вуз своего города. 

 Успел сдать в последний день. Будущая жена принимала документы уже в качестве гарантированно поступившей. А у меня один экзамен – профильный из школы и тот я уже сдал. Девочка сразу приглянулась.

 Бог отвёл от судьбы юриста. Не смог бы, не имея и 50% доказательств, определять судьбы людей. Это ведь страшно: у тебя нет данных, а ты обязан приговорить.